 |
| Твит А. Бауска: How computer transformed the art of drawing #Progress #TechNerd #futurenow #omg #BIM #BigData #CloudComputing |
Симуляция чертежа
Продолжу тему графики, которую я попытался нащупать в
колонке ПР 76.
Рисунок, чертеж, схема – явления, не копирующие объект, а
воспроизводящие его совершенно не-прямым,
ре-презентационным способом. Прямое
копирование или лицемерная симуляция в архитектуре, как известно, считается
плохим тоном. Впрочем, как и в спорте – симуляция невыносимой боли из-за легкого
толчка в штрафной зоне заставляет футбольных болельщиков возмущенно свистеть и
ненавидеть притворщика. Кстати, в любви симуляция женщиной некоторого состояния,
может быть, наоборот – спасает от распада браки, удерживая мужчину рядом (по
крайней мере, так говорят), но тоже не считается идеальным положением дел.
В это же время дигитальный мир в том или ином виде
стремится воспроизвести реальность в максимальном разрешении. Самый острый и
актуальный пример симуляции для архитектурной профессии – информационное
моделирование зданий (BIM) с
его амбициями включать в себя все больше участников и правдоподобно «симулировать»
будущие состояния проектируемого объекта.
Вполне осязаема тенденция к переводу в 3D всех слоев здания – трехмерный вид в цифровом
пространстве получают даже электрические кабели, не говоря об армировании. Такая
вот максимальная мимикрия и виртуальность. В этих условиях традиции чертежного
языка закономерно оказались неудобными: архитектурная проекция не совсем
«честна», нетехнологична, содержит много условностей, ее трудно
автоматизировать. Ведь чертеж плана – это не просто горизонтальное сечение
объекта. Архитекторы хотят произвольных (с точки зрения разработчика ПО)
изломов разреза, неожиданных изменений детализации и отображения на планах
видимости объектов, их цветового кода. Часто эти фривольности нужны для
повышения читаемости чертежа, нередко – для эстетизации схемы как
индивидуального почерка архитектора.
Стандарты СПДС и ЕСКД регламентируют язык, упрощают
взаимопонимание различных участников, но это программа «минимум», требующая актуализации.
 |
| Источник |
Смерть чертежа, по мнению автора книги, происходит в двух плоскостях: чертеж
отмирает как ценный артефакт ремесленной культуры, и одновременно с этим в
эпоху симуляции чертеж отмирает как аналитический способ отображения. Архитектурный
план бывает слишком иносказателен и скрытен для массового потребителя – его
ведь еще надо уметь читать!
Бесчертежность, которую, по сути, предлагает BIM, подразумевает отказ от создания отдельных, не связанных
с главной моделью объекта документов. Плоская схема - автоматически и только
при необходимости - вычисляется на базе модели и полностью с ней взаимосвязана.
Умозрительная модель в только голове архитектора никому не нужна! Всем требуется
машиночитаемая, виртуальная копия здания.
Перейдем теперь к противопоставлению симуляции и
репрезентации[1], которое в своей книге рассматривает
Дэвид Шеер как центральную оппозицию. Симуляция, в том числе и цифровая,
пытается копировать, репрезентация как сознательное действие встает между
оригиналом и отображаемым. Шеер в определенной степени лукавит, когда относит к
симуляции/копированию современные BIM-практики создания виртуальной модели. В случае проектной
деятельности, когда объекта еще нет, информационная модель, к примеру, в среде Revit является фактически репрезентацией, а не
копией объекта. Но в целом он прав – если мы начинаем воспринимать какой-либо
прототип как основную версию будущей реальности, любая модель перестает быть
моделью-репрезентацией и постепенно скатывается в копию-симуляцию. Почему это
плохо?
На мой взгляд, здесь уместно вспомнить дискуссию о роли
модели в BIM, которая разворачивалась на страницах
интернет-ресурса isicad.ru года четыре назад. Из этой дискуссии я вынес
для себя главное: любая модель (необязательно трехмерная) должна иметь цель.
Цель создать виртуальную копию здания, его симулякр – занятие в корне неверное,
и с этим согласились все участники той дискуссии. Причина проста: виртуальная
копия не эффективна, она не может выполнять множество задач одновременно так
же, как автомобиль, созданный с учетом пожеланий всех автолюбителей.
Шеер считает, что репрезентация для архитектуры необходима,
ее нужно развивать как естественный подход в проектном мышлении. Мне кажется,
что репрезентационное восприятие свойственно в том числе влюбленному сознанию.
В нашей голове создается неуловимый образ другого человека, там нет изъянов. Возможно,
что и влюбленность в архитектурный проект строится на тех же принципах.
Архитектору остается поймать правильный образ и влюбить в него остальных.
Вернемся к теме чертежа. Мне вспоминается картинка из
одной социальной сети (автора, к сожалению, не запомнил) – скриншот плана с
мебелью из очень популярной BIM-программы
и ручной чертеж конца XIX века размещены рядом. Думаю, читатель может
представить бросающуюся в глаза разницу. Внизу была примерно такая подпись:
«Прогресс архитектурной графики». При этом, огромный слой функционала развитого
архитектурного BIM-инструмента
предназначен только для воспроизведения чертежной техники! Не это ли симуляция?
Книга The Death of Drawing: Architecture in the Age of Simulation натолкнула меня на следующую
идею – может быть, в качестве эксперимента попробовать не симулировать традиционный
чертеж компьютерными средствами? Может, имеет смысл создавать его руками,
по-честному, и таким образом оградить его от высокотехнологичного водоворота
машиночитаемой информации и обесценивания? Как мне кажется, именно так мы получим
больше шансов и сохранять культурную ценность чертежа-схемы, и развивать его
репрезентационные, коммуникативные способности через рефлексию и отстранение от
компьютерной рутины. Да и в самой репрезентации чертежа есть какая-то притягательность
– как вы думаете?
[1] О понятии репрезентации или репрезентационизме в данном контексте см.
подробнее Рокмор Т. Кант о репрезентационизме и конструктивизме //
Эпистемология и философия науки. - 2005. - № 1. Т. 3. - С. 35-46
